«Не понимаю, когда говорят
«живем один раз».
Это умираем один раз —
а живем каждый день!»

Пока заваривается чай, будущие интервьюеры просят Юрия Иринякова «для затравки» поведать его бизнес-историю: с чего начинал, «крутил ли наперстки», на чем заработал первые деньги.

— Основным всегда было производство, — Юрий Ириняков вспоминает, как в конце 90-х вместе с другом и партнёром («он уже давно мне как брат»), сербским предпринимателем Сретеном Лазаревичем организовал в городе кожевенное производство. Уже переработанное сырье отправляли в Голландию и Италию. А в начале нулевых, когда поднялись таможенные пошлины, закрылись. Но это было лишь начало: вскоре выиграли тендер на реконструкцию гостиницы «Сибирь».

— И за этот бизнес не стыдно: 13 лет прошло — фасад стоит без трещин… Закончили строительные дела после кризиса в 2009 году. И вот тогда я занялся эковатой. У европейцев, с которыми пересекался по работе, в сети Accor Group, которой принадлежит бренд построенной гостиницы «Сибирь» — Ibis, всегда были высокие требования по уровню шума. Заинтересовался, начал изучать вопрос, нашел подходящий утеплитель, купил оборудование в Перми: как мне казалось, одно из самых передовых. Постепенно вникал все глубже и принял решение изготовить для себя оборудование, отвечающее всем моим требованиям. Сейчас этим и занимаюсь: делаем оборудование, перерабатываем макулатуру, производим эковату — основанный на целлюлозе утеплитель, который пользуется популярностью в строительной сфере. Это переработанная бумага, обогащенная борной кислотой, дающей антисептический эффект, и бурой — минеральным соединением, придающим огнеупорные свойства. По стране работает уже девять наших линий. В октябре оборудование в первый раз отправится в Испанию: в город Эль-Масноу в провинции Барселона. Поставляли утеплитель в Индию и в Катар, где к Чемпионату мира по футболу-2023 занимаются звукоизоляцией стадионов и гостиниц.

— То есть тема бизнеса нашлась случайно? — уточняет Юрий Чащин.

— А всё, Юра, наверное, приходит случайно. Ты вот, Слава, — спикер поворачивается к Лыкову, — тоже не думал, что у тебя будет «Пряно Румяно». А у Марка отец — чудо-человек и чудо-инженер…

«Предпосылки были: мама у меня кондитер», — говорит Вячеслав Лыков. «А я инженер человеческих душ, продолжаю традиции слегка в другом ракурсе», — улыбается Марк Гринберг.

— Почему испанцы выбирают вас? Кто еще в стране этим занимается? — спрашивает Олег Ананьев.

— К примеру, финский завод Makron, признанный и крупный. У меня производительность 500 кг в час, у них — полторы тонны в час. Но их завод стоит полтора миллиона евро, а мой — пять миллионов рублей. Оборудование занимает 35-40 квадратов. Испанцам понравилось качество нашего материала: они проводили испытания, их всё устроило. Людей обучаем, когда продаем оборудование. С комплектующими помогаем. Год гарантии, любой вопрос решаем по звонку, на связи 24/7. По сути, они привязаны ко мне. Можно уже работающих на нашем оборудовании производителей объединить, а здесь создать управляющую компанию.

— Как находите покупателей? — интересуется Вячеслав Лыков.

— Они сами находят меня: соцсети, ютуб, группа, в которой собрал всех производителей и монтажников по России и не только. Там хорваты, англичанине, израильтяне, турки, аргентинцы. Мы работаем на экспорт. Вроде мы и сами молодцы, но хотелось бы при этом получать какую-то поддержку от государства. Вот, к примеру, Израиль готов со мной работать. Но все упирается в суровую логистику: из Новороссийска до Ашдода контейнер стоит 1200 долларов, а чтобы из Омска до Новороссийска мне его довезти, надо 2500 долларов заплатить. Соответственно, им проще купить в Германии или в Литве… Смешной случай. Есть у нас Центр поддержки экспорта при региональном Минэкономики, который обещает меры поддержки экспортёрам. Мы подписали договор с испанцами. Обратились в этот центр: мол, мы Омскую область представляем, за границу продали — и не ведро нефти или ствол березы, а технологию вместе с оборудованием. Чем вы можете нам помочь? Может быть, какие-то льготы?.. «Переводчика можем дать, — говорят. — Но это если ваши испанцы к нам сюда приедут».

— Или другое общение у меня было, — продолжает Юрий Ириняков. — Спрашивают меня: «У вас сколько человек на производстве? Больше 50?» — «Нет, меньше». — «А мы помогаем только тем, у кого больше 50». Нонсенс! Допустим, надо выкопать траншею. И помогают не тому директору, который купил новенький экскаватор и платит экскаваторщику, а тому, у которого пятьдесят чернорабочих по старинке лопатами машут. Хотя это первый двигает вперед технологии… Если ты внедряешь роботов, это влечет за собой уменьшение рабочих мест, повышение прибыльности. Заодно повышаю зарплату своим рабочим, потому что фонд заработной платы у меня остался прежний, людям интереснее работать, они сами просятся выйти во вторую смену. А чиновники, получается, обеспечивают занятость тех, кто учиться не хочет и работать по-новому не стремится…

Гости интересуются, сколько «экскаваторщиков» в штате у самого героя.

— Это высокотехнологичное производство, и если на первом оборудовании у меня работало четыре человека, то здесь – один. Он может полностью закрывать все процессы: мы написали программу, компьютеризировали упаковщик. Работаем под заказ, недостатка в клиентах не испытываем. В три смены работают люди, сейчас самый сезон. Макулатуры не хватает: могу сто тонн смело перерабатывать, а получается — две-три тонны в сутки. У нас из России её вывозят в бывшие республики. Мы отчитываемся за экспорт, а у нас себестоимость её в итоге растет.

— Макулатура сейчас — очень модная тема. Бумага у нас еще долго не умрёт, — замечает Олег Ананьев. —Работаю в цифровизации экономики. Счетчик один установишь — так на него пять листов бумаги надо...

— Чем больше бумаги, тем чище известные места, — улыбается Марк Гринберг.

— Но её вывозят, понимаете? — горячится Ириняков. — В Италии переработка вторсырья полностью под мафией. Туда залезть сложнее, чем в наркобизнес. И в России многое так. Литва вывозит макулатуру из Москвы и Питера, а Киргизия, Казахстан и Узбекистан — из Омска. У меня экономического образования нет, но я понимаю: если здесь перерабатываешь, у тебя появляется добавочная стоимость, которая здесь и остается — в виде налогов, зарплаты и так далее. И её здесь же люди будут тратить. Киргизия у нас закупает, чтобы у себя делать туалетную бумагу. А у нас нужно принять закон, запрещающий вывоз сырья без переработки. Давайте сами будем делать туалетную бумагу и продавать, почему нет?

— Слушай, ну откуда ты такой живой? — спрашивает Марк Гринберг. — Я тебя когда вижу, у меня невольно улыбка на лице: активный, динамичный, любящий жизнь человек. Пульсар, излучатель энергии. Откуда в тебе это?

— Из Нефтяников! — хохочет Ириняков. — Жили небогато, проводили время в подвалах: там качалки, железо, груша всегда висела… Лупишь по ней и мечтаешь жить иначе. Всегда хотелось что-то приобрести. А чтобы приобрести, надо заработать. Начинаешь зарабатывать, а это затягивает — особенно это касается производства. Страшно интересно становится! Нравится подыскивать людей, организовывать процессы, вот это вот всё.

— Спорт тоже формирует привычку достигать, — добавляет Юрий Чащин. — Раз! — достиг — стало резко неинтересно. А привычка гореть, жить интересно осталась. Поэтому надо срочно найти следующую цель!

— Именно так, — Ириняков вспоминает, как занимался греблей на байдарке, а потом велоспортом. — Начинал на Зеленом острове, когда там ничего не было: корабль стоял, да лодки хранились. Я плавать не умел, но грёб! А потом другая фишка: родители не могли позволить велосипед купить, а в соседней школе велосекция открылась — а там велосипеды просто так дают! Потом в автоспорт пошел, чтобы на машине ездить. И не из-за денег ведь всё это. За грамоты, кубки, хрустальные вазы и дружеское похлопывание по плечу. Но мотивировало отлично. Потому что любовь и азарт мотивируют не хуже страха. Так же и бизнесом сейчас занимаюсь. Скажи мне кто недавно, что буду в Испанию продавать оборудование — воскликнул бы: да ладно!.. Ведь в 2014 лишь начали рисовать первые эскизы оборудования для производства эковаты. Когда заходил на рынок, в Омске работало шесть линий. Где они все сейчас? Нет никого…

— А вам как в Омске живется и работается? — спрашивает Наталья Мацута. — Вы видите много позитива во всем, а в соцсетях про Омск через слово — негатив.

— Мне — замечательно! Многие говорят: почему не уедешь в Краснодар или в Питер? А зачем? Мне все нравится. В Краснодаре в четыре утра встают, чтобы в полдень сбежать с работы, потому что жара невозможная. Ну да, зимой тепло, но эта пасмурность… Не говоря уже про северную столицу! Зимой приехал домой, в Омск: солнце яркое, минус 25, снег хрустит! В машину садишься – солнце так греет, что печка на минималке работает. Кайф! А сейчас к Чемпионату мира по хоккею как много всего делается! Светильники везде, гостиницы строят… Движение! Французам нравится, индусы под впечатлением… Мой партнер и друг Сретен Лазаревич после России работал и у себя на родине, в Сербии, и в Чехии, и на Кипре. Но два-три раза в год он прилетает в Омск отдыхать. Ему очень Омск нравится! Он говорит: вы не видите, как город преображается! Это как свои дети: меняются — и не замечаешь. А дальняя родня приезжает: «ох, ничего себе, как вырос!»

«У нас действительно очень хороший и здоровый климат, — кивает Юрий Чащин. — Зима – это зима, лето – это лето». «Переехавшие в Питер говорят, что они — как выдернутые деревья, — подхватывает Олег Ананьев. — Сначала переболеют всем, чем можно, потом постепенно адаптируются».

— Наверное, мы, за этим столом, — люди, которые Омск любим. Почему-то, но любим, — улыбается хозяин ресторана.

— Слышал другие истории, — Марк Гринберг слегка охлаждает всплеск всеобщего патриотического пыла. — У человека бизнес за границей, он прилетает в Омск на позитиве, две недели — и глаза гаснут, «хожу, как в вате ползаю».

— На мой взгляд, это что-то личное, — разводит руками Олег Ананьев. — На город сваливают свою беду… Мне на днях ребята-автомобилисты из Барнаула хвалили наши дороги: мол, реально лучше и чище, чем в Новосибирске. И дизайн-код города круче. Президент Сибирской ассоциации дизайнеров и архитекторов Андрей Радаев, который проводит фестиваль идей «Интерьеры улиц» для архитекторов, ландшафтных дизайнеров, скульпторов и других неравнодушных к облику города, говорит, что с точки зрения дизайна наш город — правильный. К слову, он ярый сторонник того, чтобы убирать с фасадов разномастные вывески — хоть и предприниматель. Говорит, «вы этого не понимаете, а город красивый».

— И я так думаю! А главное, и сын у меня так считает. Около Казачка с ним ехали: «О, хорошо сделали: неярко, приятно для глаз», — подхватывает Юрий Ириняков.

— Вот и мой тоже в свои 12 лет ходит и все подмечает, — соглашается Олег Ананьев. — «Здесь, папа, трава не подстрижена, а здесь бы деревья высадить». Они, дети, внимательные, видят красивое и некрасивое, сразу реагируют.

— Моему младшему 13, и примерно такие же разговоры, — Юрий Чащин замечает, что это отрадный тренд.

«Остаемся в Омске! — подводят итог собравшиеся. — А пробки через мосты утром и вечером — ну и ладно, ну и потерпим! А лучше не терпеть, а сместить время работы офиса. Или офис перенести на другой берег Иртыша. Ты едешь, а все в пробке стоят».

— Я понял, в этом вся ваша суть: в то время как все стоят в пробке, вы едете в другую сторону, — резюмирует Марк Гринберг. — Поэтому вам и нравится тут.

— Мы ведь тоже плывем… — разводит руками Юрий Ириняков. — Только не по течению — и гребем! Как на байдарке. Потому и нравится. А пробку можно объехать на велосипеде. Или на самокате!

— Юрик двенадцать лет назад был первым, кто начал в Омске ездить на электросамокате, — смеется Юрий Чащин. — Мы тогда здесь ресторан открывали, он приехал на этой чудо-тарантайке. Я попросил прокатиться, чуть не убился! Это так круто: не бояться быть первым, если это в кайф. И что вы думаете? На днях иду по набережной, смотрю: чудесная красная машина припаркована: не новый, но очень интересный двухместный кабриолет Alfa Romeo. Сидит в нём модный чувак, на Юрика Иринякова очень похож… Стоял-стоял, смотрел-смотрел — «Да ну, Юра, ты?!» Очень неожиданно увидеть человека в непривычном образе. И ты понимаешь, что его мироощущение гораздо шире, чем ты привык представлять. Юра, и я ведь тоже так захотел! А вопрос такой, Юрик: возраст у нас в районе полтинника. Следующая десятилетка — 50-60, надо её проживать с толком, какой-то вектор для себя строить уже сейчас... Думал на эту тему?

— Думал. Надо что-то такое сделать, чтобы это приносило пассивный доход. Тогда, как бы ни случилось с бизнесом, все будет в порядке. А увлечение – да, действительно: ремонтирую старенькие машинки, получаю страшное удовольствие. У старых машин есть душа. Недавно в деревне под Читой нашел «японца» со сдвижной крышей 1993-го года. Купил за сто тысяч, в пять раз больше уже вложил. С виду будет обычный старый японский автомобиль, но — с душой, с изюминкой. А на кабриолете обычно летом выезжаю. Старенький, хорошо покрашен, ладный — как игрушечка!

— Так это был ты! — восклицают гости. — Становишься городской достопримечательностью!

— Все говорят, что у нас деревня, периферия. Но таких машин в стране — четыре, и две из них в Омске, — замечает Юрий Ириняков. — Недавно меня вовсе ненормальным назвали. Поехали мы в Краснодар устанавливать оборудование. В 600 км — Эльбрус. Что такое по нашим сибирским меркам шестьсот километров? Да буквально за углом! Поехали на лыжах кататься? Поехали! Правда, накануне мне ноги оборудованием сильно прищемило. Привезли в травмпункт — оказалось, что сухожилия порваны: «Будем гипсовать» — «Ну нет, — говорю. — Это у вас +12, у нас -25, в одеяло укутываться, что ли буду? К тому же парням обещал, что с Эльбруса скачусь». «Ты откуда такой? Из Омска? У вас все такие ненормальные там?» — Слушайте, ну не могу же я приехать и сказать, мол, не смог, потому что железка на ногу упала. Скажут: да ладно, испугался просто. Так что покорил Эльбрус, замечательно покатались, спускался, правда, долго, но это же не главное…

— То есть на спокойной пенсии ты себя не видишь? — улыбается Марк Гринберг.

— Точно нет. Разговаривал со своим одногруппником, он в Австралии живет. Говорит: вот до пенсии доживу, вернусь в Россию, куплю домик на Кавказе или в Крыму, соберу группу пенсионеров, и будем в складчину жить дружной коммуной. Чтобы весело было! Отвечаю: ну а я автодом себе куплю, будем ездить на экскурсии повсюду. И к вам заедем! Сретен говорит: давай какой-нибудь старый бар откроем. Можно там же жить, в удовольствие работать. На еду хватает, на коммуналку хватает, и парковка для машины всегда есть!

— Как в прошлый раз из уст банкира звучало: немотивированная любовь собственника! Любовь – часть жизни, часть себя, то, что заставляет двигаться, — говорит Юрий Чащин, а Елена Ярмизина спрашивает героя, какие у него еще хобби.

— Волей-неволей собираю старые книги — ведь макулатуры много приносят. Сохраняю ценные — энциклопедии, подарочные и уникальные издания, альбомы — и для каждой, как ни удивительно, находится свой хозяин. Как-то приехал из района руководитель местного отделения КПРФ, идейный такой. А у меня том Ленина был 1935-го года выпуска, а еще юбилейное издание, посвященное газете «Искра», формата А3. Надо было видеть глаза того парня — крутой подарок! «Василия Теркина» 1949-го года издания подарили школьной учительнице сына — они как раз на уроке Твардовского проходили. Тоже ох как рада была!

— Как пандемия отразилась на вашей работе? — спрашивает Марк Гринберг.

— Да никак! Как работали, так и работаем. В составе эковаты борная кислота, поэтому даже гриппом никто не болеет. Вот что советую: даже если у тебя квартира и тебе утепляться не нужно, сделай себе маленькую подушечку из эковаты и спи на ней. Могу персонально подушечку из Ленина сделать — для правильных снов, лечебную! Или из старинной энциклопедии — для ума! Хотите — из сказок! А хотите — исключительно из фантастики! Что написано пером, не вырубишь топором.

«Прекрасное предложение! Индивидуальный подход. А из налогового кодекса можно сделать — для кошмаров?» — гости мгновенно подхватывают бизнес-идею. «Можно и из уголовного!» — не остается в долгу юморист-предприниматель.

Юрия просят поподробнее рассказать про волшебную эковату: чувствуется личный интерес интервьюеров. Спикер говорит о том, как изготавливается насыпной утеплитель и что происходит потом: «когда строится каркасный дом, специальной установкой под давлением нагнетается туда: таковы новейшие технологии». Открытое интервью на десять минут превращается в экспертную консультацию по личным вопросам: о ценах и вариантах, влаге и грибке, вентиляции и гидроизоляции.

— Когда спрашивают про горючесть, кладу на ладонь эковату, сверху рублевую монету — и грею её газовой горелкой. Рубль расплавляю в металл прямо на руке. Ладонь в полном порядке — эковата не горит! 12 процентов водонасыщенной борной кислоты, семь процентов десятиводной буры, а это негорючесть плюс антисептические свойства. Грызунам там находиться некомфортно, они там не живут.

— Ну а выручка хорошая? А окупаемость? — продолжают расспрашивать производителя.

— Оборудование за год-полтора окупается: довольно высокая рентабельность. Сама линия — около 35 квадратных метров — потребляет 70 кВт/ч электроэнергии. Производительность в среднем — 300 кг, а при максимальной комплектации — все 500.

— «Леруа» и другой крупный ритейл вас принимает? Нужен ли свой отдел продаж? — Вячеслав Лыков продолжает интересоваться рынком сбыта.

— Мы работаем сейчас из-под станка, даже «Леруа» не нужен. Спрос высокий, всё забирают. Вот сейчас звонили из Читы, просили срочно отправить вату… Основные заказы – частные: переутепляем коттеджи. Два чердака в многоквартирных домах сделали в Ясной Поляне.

Выслушав короткую увлекательную лекцию, все сходятся на том, что в своей сфере потенциал у Юрия огромный, для экспорта особенно, к тому же технологический экспорт поддерживается на федеральном уровне. Маркетолог точно нужен, ведь когда Юрий столкнется с жесткой конкуренцией, ему надо будет себя продавать. «Конечно, если тебе позвонил потенциальный клиент, большая вероятность, что ты его заберешь. Вопрос в том, чтобы этих входящих было достаточно», — рассуждает Олег Ананьев.

— Я в этом деле «холодный», — признаётся производитель эковаты.

— Почему ты скромничаешь, активно себя не продвигаешь? Считаешь, товар сам себя рекламирует на сто процентов? — озвучивает Марк Гринберг общий вопрос.

— Не скромничаю, просто знаю, что так и есть, — разводит руками Юрий Ириняков. — Когда меня спрашивают, чем мы отличаемся от других, всегда приглашаю на производство. Все открыто, приезжайте, смотрите! А потом идите к конкурентам — сравнивайте. Кто-то химию совком кидает. У меня все автоматически. Дробилка останавливается — и лента останавливается. Посмотрите, с какими странами я работаю: кто еще может этим похвастать? В своем производстве я уверен: может быть, я по жизни человек безалаберный, но в работе — перфекционист.

— Юра, тебе, может, все-таки на маркетологах не экономить? — дружно интересуются собравшиеся бизнесмены. — Как люди-то поймут, что ты лучший?

— Ну как? Вот есть докторская колбаса за 600 рублей, а есть за 100. Чем она отличается?

— На одной написано «по ГОСТу», а на другой — «по вкусу» и «для завтрака», — под общий смех отвечает психотерапевт Гринберг.

— И в итоге мы покупаем ту, что дороже, — подводит черту Юрий Чащин.

— Ребят, меня люди рекламируют! Правда. Потому что им тепло и хорошо. Работал я с муллой мечети на улице Богдана Хмельницкого. Потом он мне и рассказывает: «Сидим зимой в молельном доме. Говорю людям: видите, как тепло? А знаете, благодаря кому? Благодаря Аллаху! Это он познакомил нас с Юрой!» С отцом Савватием четыре года назад Тарскую епархию утеплял. Деятельный, неравнодушный человек, глубоко вникающий во все инженерные процессы. Зачем маркетолог при таких заказчиках!

— Так вот если это ты разовьешь нормально, то тебе не надо будет никакой пассивный доход придумывать! — наперебой доказывают ему собравшиеся. — И тебе хватит, и внукам!

— Ты только что рассказал, что на рынке есть свободная ниша, единственный в ней молодец – это ты, — резюмирует Марк Гринберг. — Люди прочитают, скажут: о, мы тоже хотим быть молодцами! Наймут маркетологов…

— Да и пожалуйста! — восклицает Ириняков. — Я придумаю что-нибудь другое! Сейчас у меня уже новая идея зреет: прицепы, которых нет в России. Новое производство буду запускать для тех, у кого квадроциклы и снегоходы.

— Это называется «человек, склонный к стартапам», — смеется Олег Ананьев. — Он придумал, ему по кайфу, давайте следующее!

— Из всех бизнесов, которыми ты занимался, какой был самым странным, экстравагантным, запоминающимся? — интересуется Олег Ананьев и тут же приводит пример из собственного бизнес-прошлого. — Вот я, к примеру, месяца три солярии продавал. Загорелся загаром!.. Но потом, когда понял, как все это работает, стало неинтересно…

— Когда у нас еще был кожзавод, по бартеру нам досталось очень большое количество молдавского вина. И срок годности у него заканчивался, — Юрий Ириняков в ответ рассказывает про свой опыт бутлегерства. — Мы его по деревням реализовывали. Кроме «Букета Молдавии», помню, еще «Ягуар» был, но начал взрываться, и со склада второго этажа протек через бетон, оставив пятно как из детской страшилки: пытались закрасить — не закрашивалось…

— Веселые воспоминания! — Юрий Чащин говорит, что такой же вопрос прозвучал в 2002 году, когда он вместе с другими представителями российского регионального бизнеса учился в США по программе эффективного производства. — Один молодой парень, владелец продовольственных магазинов, рассказывал, как они пытались заниматься фруктами. Купили фуру зеленых бананов на последние деньги. Но бананы ведь должны быть желтыми — «наверное, должны дозреть». Арендовали склад, расстелили полог, разложили аккуратненько бананы. День — не зреют, два — не зреют… «На третий день, говорит, приходим, смотрим: всё зеленое, только один метровый круг бананов — желтый». Что случилось? Ночной сторож, мужик ответственный и честный, признался: жевал яблоко — бросил огрызок. Вокруг яблока бананы созрели. Ребята срочно заняли денег, купили двадцать кило яблок, резали их на дольки и «сеяли» среди бананов. Продали и выдохнули! Сейчас это звучит анекдотично, нынче существуют специальные камеры по вызреванию фруктов, а тогда… Начало бизнеса. Сложно, непонятно, но что-то надо было делать!

— А тебе какое главное бизнес-испытание выдалось? — спрашивает Марк Гринберг у Юрия Иринякова.

— Пожалуй, первое безденежье. Надо было платить и аренду, и зарплату. Денег не было. Взял кредитную карту в МДМ-банке на 300 тысяч, проценты наслаивались на проценты, понеслось, закрутилось — как в воронку попал… Минус пять миллионов было точно…

— Народ и на меньших суммах уходил в аут. Как ты выбрался? — интересуется Марк.

— Всё через азарт. В 2014 году поехал во Львов смотреть оборудование, которое сподвигло изготовить свою линию. После встречи с одним товарищем в Минске гидропосев начал развивать, мы с Евгением хорошими друзьями стали. С 2013 года знаком с инженером-конструктором Константином Авериным, с 2014 года он воплощает в чертежи все мои «хотелки». Всегда надо искать варианты! Шоры убрать, увеличить угол обзора. Где-то рисковать — несмотря на то, что вокруг говорят. И не бояться ошибиться. А иногда даже ошибаться специально. Сейчас моя Эковата-Lignaflok известна по всей стране, а ведь когда-то я это слово специально с ошибкой написал, вместо с в конце — k. Помните анекдот про колокольчики? Владелец магазинчика назвал его «Семь колокольчиков», а над входом повесил восемь. Посетители не переводились, ведь каждый второй норовил зайти внутрь и указать владельцу на его ошибку.

— Юра! Ну даешь! Гидропосев? Тебе точно нужен маркетолог! Много лет знакомы, а мы про это вообще ничего не знаем! — шумят собравшиеся, перебивая друг друга.

Юрий рассказывает про способ посева семян газонной травы при помощи гидросеялки и смеси из семян, мульчи на основе древесных волокон или целлюлозы, гидрогеля, закрепителя и удобрений. Гидрогель накапливает влагу, которую потом отдает почве. Юрий производит установки для гидропосева, которые так же, как и другое его оборудование, востребованы по всей стране: «Вот сейчас установка поехала в Красноярск, по Енисею – в Карское море, оттуда – в Дудинку, из Дудинки – в Норильск. Они там рекультивацию земель делают…» А еще везет оборудование в Волгоград, Санкт-Петербург, Рязань, Белгород, Уфу, Краснодар, Владивосток, Нур-Султан…

В Омске, как выясняется, у Юрия в основном частные заказчики, хотя порой обращаются и крупные компании: СИБУР или Газпром-Нефть. Три года назад он по приглашению мэрии приложил руку (и траву) к омской «Флоре», и к Воскресенскому скверу. Но вышло «дёшево и сердито», а точнее, «быстро и бесплатно». Впрочем, заказов хватает, не жалуется.

— А начиналось точь-в-точь как с эковатой: посмотрел, как люди делают, и сам начал делать. Всё уже придумано до нас! В 50-60-е в СССР эти гидроустановки производили и на ЗИСы ставили, когда летом выводили скот на поля. Одно поле засеяли, за две недели коровы съели траву, а им уже новый обед на соседнем поле готов… Землю особо специально подготавливать не надо: ровняется, измельчается, наносится мульча целлюлозная… Помните, семечку в ватку сажали в детстве? А здесь в «ватке» и удобрения, и гидрогель. В этой мульче семечка прорастает стопроцентно, а потом укореняется. Но первое время за газоном надо присматривать. Как щенка себе покупаешь породистого: на произвол судьбы не бросишь, надо кормить, причесывать, лечить, прививки ставить.

Интервьюеры интересуются ценой («сто рублей квадратный метр»), сравнивают с рулонными газонами («гораздо дороже»). «В Омске у меня конкурентов фактически нет, — объясняет Ириняков. — В основном здесь занимаются рулонкой. А когда рулонный газон умирает, начинают искать альтернативу — и выходят на меня».

— То есть это тоже действующий успешный бизнес? — уточняет Лыков.

— Ну да. С утеплителем весной у нас закономерный сезонный спад, зато тогда же начинаются посевы. В Омске это можно развить в более серьезный бизнес, но нужно комплексно подходить… Целину непаханую брать хоть в городе, хоть в области, и поднимать — с нуля до зеленых полей. Вот это будет работа.

— А мог бы озеленить весь город? — интересуется Марк Гринберг.

— Да легко! — без раздумий откликается Ириняков. — Но пока не вижу у местных властей особого интереса. Свободная ниша. А вот друзья из регионов звонят: «сделай нам такую установку!»

— Все же непонятно, почему не растете-то, — пытается осознать Вячеслав Лыков. — Модель классная, и та, и другая, полтора года окупаемости… есть ли такие результаты у кого-то из сидящих за столом? Кажется, надо бизнес масштабировать срочно, пока это «голубой океан». Надо ускоряться!

— Ребята работают в полноценные две, а то и три смены. Масштабироваться в Омске некуда, — объясняет предприниматель. — Поставляю оборудование и товар на Алтай, в Читу, в Новосибирск, в Томск — хотя в большинстве городов есть свое производство. Но берут у нас.

— А если построить здесь еще оборудование? Вы же ничем не скованы…

— Да просто, наверное, Слава, не вижу смысла. Ну буду зарабатывать чуть больше. И что? Квартиру себе больше куплю? Или машину дороже? Мне это неинтересно. Квартиры хватает. За 160 тысяч рублей купил себе инкассаторский «фордик», получаю большо-о-ое удовольствие: парковать могу где угодно, закрывать машину не обязательно — никто не сунется, для гаишников я человек-невидимка. И шлагбаумы все как по волшебству открывает! И зачем мне «Лексус»? Не понимаю, когда говорят «живем один раз». Это умираем один раз — а живем каждый день!

— Юра, многие пытаются найти баланс между работой, хобби, семьей. С хобби, мы поняли, получается. А с остальным? — спрашивает Олег Ананьев.

— Этот вопрос кардинально решил — много лет назад развелся. Сын сейчас живет со мной.

— Времени на общение с сыном хватает?

— И не только на разговоры, Олег! У нас традиция: прихожу вечером домой, сажусь на него верхом, и он меня по квартире возит. Он сто кило весит и выше меня в свои 16 лет!

Марк Гринберг спрашивает, какие три главных качества нравятся Юрию в сыне — кроме крепкой спины, разумеется.

— Первое — честность. Он решил: «Не буду списывать». Уговариваю его: ведь пишешь шпаргалки, заодно предмет учишь. Но — сказал «нет», значит, нет. Второе — лень. Говорят же: хорошо делает свою работу тот, кому потом переделывать лень. Так и он, бывает, ворчит, но делает — и качественно. Я и сам такой: котлету еще дожевываю, а тарелку уже мою, а то потом ведь будет лееень!.. А третье… Сын после 9-го класса заявил: «Папа, хочу быть тебе чем-то полезен. Ты в меня вкладываешься столько лет, а я, балбес…» И хотя он очень любит историю, может часами рассказывать про Древний Рим да Третий Рейх, но специально пошел в авиационный техникум на технологию машиностроения. Я его не неволил, он сам так решил. Горжусь этим, да.

— Ты можешь, Юрик, заряжать энергией, и это большая ценность. Надо и нам чаще встречаться, ощущать кайф общения! — воодушевленно говорит Юрий Чащин.

Приз за лучший вопрос по итогам большого открытого интервью достается Вячеславу Лыкову — за настойчивый интерес и желание «развить, расширить и масштабировать», в общем, за веру в героя и бизнес-оптимизм. «Сам я не пью, но хорошее вино раздариваю, как и старинные книги», — в подарок Вячеславу из рук спикера достается бутылка вина. Не молдавского — но испанского, с личным автографом Феликса Колома, винодела, который приезжал в Омск в 2019 году.